|
Подозреваю, что многое в этой жизни мне не удалось из-за
неумения фотографировать. А ведь прояви я когда-то минимум
терпения, чтобы научиться заряжать пленкой (всего-навсего на
12 снимков рассчитанной!) детский, можно сказать,
фотоаппаратик "Комсомолец", а потом заправлять эту пленку в
бачок для проявки, судьба моя, вполне вероятно, сложилась бы
иначе.
Вот решил написать про великого Виктора Коноваленко (сейчас
великими и людей на два-три порядка ниже его смело
называют), долгие годы первого голкипера хоккейной сборной
СССР из бывшего Горького, а тогда бывшего и будущего Нижнего
Новгорода, - и испытал острое сожаление, что не имел
возможности запечатлеть его однажды на пленку. Поскольку
рассказ о том случае наверняка потребует множества слов без
какой-либо гарантии желаемой выразительности.
В тот день горьковское "Торпедо" играло с ЦСКА в тесном
армейском манеже на Ленинградском шоссе. И я каким-то (уж и
не помню каким) образом очутился в непосредственной близости
ото льда, где хоккеисты обменивались послематчевыми
рукопожатиями. Команда Коноваленко - по обыкновению -
проиграла ЦСКА со счетом, кажется, 1:7 или даже 1:8. Но
пропустивший массу шайб вратарь, выслушав очередную реплику
от очередного из победителей, ухмылялся скорее от неловкости
за неуместную вроде бы в такой ситуации похвалу, чем за
поражение.
Неловкость на самом деле в основном чувствовали победители,
сумевшие использовать едва ли десятую часть убийственных
вариантов забить вратарю гол.
Парадокс: уделом лучшего на целое десятилетие голкипера
страны оставалось пропускать в свои ворота чуть не вдвое
больше шайб, чем пропускали другие голкиперы, пусть и
неплохие, но несравнимого с коноваленковским дарования, зато
выступавшие за клубы с защитой посильнее, да и атакой -
тоже.
Памятен, правда, сезон самого начала шестидесятых, когда
горьковское "Торпедо" стало в чемпионате Союза вторым. Кроме
выдающегося вратаря, играла тогда в составе призеров
замечательная (на уровне столичных!) тройка форвардов -
Халаичев, Сахаровский, Чистовский. Но список героев,
конечно, следовало начинать с тренера - с незабвенного
Дмитрия Николаевича Богинова, колоритнейшего человека, чьи
достоинства не фокусного расстояния объектива требуют, а
кисти старых фламандских мастеров.
Только при всех талантах тех забубённых головушек -
серебряных медалистов - успех в 1961-м так курьезом и
остался. Конечно, знаменитые игроки вырастали в Горьком и
позднее - Ковин, Скворцов, Варнаков, Федоров... Напомню, что
и прославленный динамовский защитник Валерий Васильев
начинал в Нижнем. Но Москва переманивала и забирала лучших,
а тех, кто упорствовал в горьковском патриотизме, старались
в сборную не брать.
Виктор Коноваленко, однако, никуда не уезжал, продолжая быть
в городе такой же достопримечательностью, как в Питере
"Медный всадник".
Да и смешно было бы Виктору Сергеевичу менять "заводскую
проходную" на армейскую, скажем так, казарму. Разумеется,
"проходная" - знак условный. Сомневаюсь, что Коноваленко
бывал на ГАЗе дальше Дворца культуры или заводоуправления -
пролетариат предпочитал видеть его в хоккейных воротах, а не
в цехах автомобилестроителей. А вот база ЦСКА в
Архангельском строгостью заведенных Тарасовым порядков порой
и впрямь приближалась к военной казарме.
Само собой на досуге, как бы скоротечен ни бывал он,
чемпионы наверстывали упущенное в той вольнице, которая
доставалась их сверстникам - не спортсменам. И наверстывали
с лихвой - возможностей у них (тем более у ездивших за рубеж
и офицерами аттестованных) оказывалось побольше, и ни о
каком монашестве речи не шло. Да и сам Тарасов - фанатик, но
человек умный - понимал, что его гладиаторам нужна разрядка.
Так вот, представьте, у провинциала Коноваленко потолок
специфических развлечений поднимался даже выше, чем у
коллег-игровиков. Он, и когда в столицу наведывался, не
тушевался. Стрельцов мне с восхищением рассказывал, как
однажды встретил в бане хоккеистов. Пили они, по образному
выражению Эдуарда Анатольевича, чуть ли не из шаек. И сам не
вполне трезвенник, Стрельцов поинтересовался, с кем они
накануне играли (он, видимо, за хоккейным календарем не
следил). И Коноваленко ответил, что игра им предстоит лишь
назавтра.
Догадываюсь, что эта поэма об отдыхе Виктора Сергеевича вряд
ли напоминает "Педагогическую". Но почему-то думаю, что
Коноваленко лучше нас с вами знал, как снимать стресс. И
макаренковского толка вмешательства в режим вратаря, чего
Богинов по определению избегал, к хорошему не приводили.
Так, в 1969-м Чернышев с Тарасовым наказали торпедовца за
самоволку - отцепили от сборной. Понадеялись на талантливого
вратаря Виктора Зингера из "Спартака" - и остались без
первенства. А с Коноваленко восемь мировых чемпионатов
выиграли и две Олимпиады.
Как и большинство голкиперов, Коноваленко не был
многословен. Но едва ли не каждое его высказывание входило в
хоккейный фольклор. И обязательно начиналось с захода: "Что
характерно..." Он как никто точно определил вратарское
ощущение от игры: "кирпичами в тебя швыряются". И это отнюдь
не жалобой на жизнь было, а только констатацией факта. Что
характерно...
Александр Нилин
Подготовлено по материалам сайта www.sport-express.ru
|
